Каин и Артем - Страница 3

Улица знает его повадки и уже по лицу видит, чего ей ждать от Артёма. Раздаётся предупреждающий шёпот:

- Артём идёт!..

Красавцу торопливо очищают дорогу, отодвигая в сторону лотки с товарами, корчаги с горячим, заискивающе улыбаются ему, кланяются... Он же идёт среди знаков внимания к нему и боязни пред его силой, идёт угрюмый, молчаливый, дико прекрасный, как большой зверь.

Вот его нога задевает за лоток с рубцом, печёнкой, лёгким - и всё это летит на грязную мостовую. Торговец отчаянно вскрикивает и ругается.

- А ты что стоишь на дороге? - спокойно, но зловеще спрашивает Артём.

- Какая тебе, быку, тут дорога? - воет торговец.

- А ежели я тут хочу идти?

Под скулами Артёма вздуваются большие желваки, и глаза у него - как раскалённые докрасна гвозди. Торговец видит это и бормочет:

- Узка тебе улица-то...

Артём медленно двигается дальше. Торговец идёт в трактир, берёт там кипятку, моет в нём свой товар и через пять минут снова кричит на всю улицу:

- Пичонка, лёхко, серце горяче! Матрос! Иди на почине - язык отрежу! Тётка, купи горло! Кому нужно серце горяче? Пичонка, лёхко!

Волнуется гул голосов и тяжёлый запах гнили, водки, пота, рыбы, дёгтя, луку.

Люди расхаживают по мостовой, мешая двигаться лошадям, кричат, торгуются, смеются. Высоко над ними - голубая лента неба, мутная от пыли и грязи, поднятой на воздух этой улицей, в которой даже тени от домов кажутся сырыми и пропитанными грязью...

- Голантегейного товаг-у! Ниткэ! Иголкэ! - возглашает Каин, следя за Артёмом, страшным для него более, чем для других.

- Пироги со грушай, покупай да кушай! - звонко заливается молодая пирожница.

- Луку, зелёного луку-у!.. - вторит ей другая.

- Ква-ас! Ква-ас! - сипло квакает низенький и толстый старик с красным лицом, сидя в тени кадки своего товара.

А человек, известный в улице под странным прозвищем Драного Жениха, продаёт какому-то судорабочему грязную, но крепкую рубаху со своего плеча и убедительно кричит ему:

- Ду-убина! Где ты купишь за двугривенный такую парадную вещь? Ведь в такой рубахе купчиху сватать можно! С миллионами, - чё-орт!

Вдруг сквозь общий дикий, но гармоничный рёв и вой прорезывается звенящая нота детского голоса:

- Подай-те, Хри-ста ра-ди, копе-ечку... си-ро-те оди-нокому... ни отца нету, ни матери...

Странно и чуждо всему звучит в этой улице имя Христа.

- Артюша! Поди-ка сюда! - ласково восклицает бойкая солдатка Дарья Громова, торгующая пельменями. - Где ты пропадаешь? что нас забываешь?

- Много продала? - спокойно спрашивает Артём и лёгким толчком ноги опрокидывает её товар. Пельмени, жёлтые и скользкие, ползут по камням мостовой, и от них идёт пар, а Дарья, готовая драться, яростно кричит:

- Бесстыжие твои зенки! Гра-абитель! Как тебя земля-то носит, верблюд астраханский!

Над ней хохочут, - все знают, что она простит это Артёму.

А он всё так же медленно двигается дальше, толкая всех, налезая на людей грудью, наступая им на ноги. И впереди него быстро, как змея, ползёт предостерегающий шёпот:

- Артём идёт!

В этих двух словах даже тот, кто впервые слышит их, чувствует угрозу и уступает Артёму дорогу, осторожно посматривая на мощную фигуру красавца.

Вот Артём встречает одного из знакомых босяков. Они здороваются, Артём так сжимает своей железной лапой руку знакомого, что тот кричит от боли и ругается. Тогда Артём сжимает ему пальцами плечо или как-нибудь иначе причиняет боль и молча, спокойно наблюдает, как человек стонет и охает под его рукой, задыхается от боли и шепчет:

- Пусти, палач!..

Но палач неумолим, как судья.

Каин тоже нередко попадал в жестокие руки Артёма, который играл им, как ребёнок букашкой.

Это своеобразное поведение силача называлось на Шихане "Артюшкин выход". Оно создавало ему массу врагов, но они не могли сломить его чудовищной силы, хотя и пробовали. Так однажды подобрались семеро здоровых молодцов, одобренные всей улицей, они решили поучить и усмирить Артёма. Двое из них очень дорого заплатили за эту попытку, остальные отделались легко. Другой раз лавочники - оскорблённые мужья - порядили знаменитого городского силача-мясника, не раз выходившего победителем из борьбы с атлетами-циркистами. Мясник взялся за крупное вознаграждение избить Артёма до полусмерти. Их свели, и Артём, никогда не отказывавшийся драться "по охоте", вышиб мяснику руку из ключицы и ударом "под душу" уложил его на месте без сознания. Это ещё выше подняло престиж Артёмовой силы и, конечно, ещё более создало ему врагов.

А он по прежнему продолжал свои "выходы", сокрушая всё и всех на своём пути. Какие чувства выражал он так? Быть может, это была месть городу и порядкам его жизни со стороны человека полей и лесов, оторвавшегося от своей почвы; быть может, он смутно чувствовал, как город губит его, заражая своим ядом его тело и душу, и, чувствуя это, он так боролся с роковой силой, порабощавшей его. Его "выходы" заканчивались иногда в участке, где полиция относилась к нему лучше, чем к другим людям из Шихана, удивляясь его баснословной силе, забавляясь ею, зная, что он - не вор и не способен быть вором - глуп для этого. Но чаще после "выхода" Артём шёл в какой-нибудь притон, и там его брала на своё попечение одна из женщин, влюблённых в него. После своих подвигов он был мрачен и капризен, в глазах у него сгущалось что-то дикое, и неподвижностью своей физиономии он походил на идиота. Какаянибудь промасленная до костей торговка, ядрёная баба бальзаковского возраста, ухаживала за ним с видом собственницы этого зверя и с чувством страха перед ним.